разные уровни работы. человек, человек и его окружение, страна, город и т.д. описанные мною линии жизни всего лишь первый план. надо ли прописывать дальше или пусть желающие сами разбираются, т.к. наводки достаточно для дальнейшей работы? развернуть за человека фантик можно, можно даже ему в рот конфетку запихнуть. и проглотить заставить. смысл? может ведь и подавиться
тем более, чем выше уровень линии, тем быстрее проявятся последствия. и значение ошибки многократно возрастает. да, есть Хранители вероятностей, но они тоже не железные - помню-помню...
но описать имеет смысл хотя бы для себя, а там посмотрим.
для начала что есть.
Линии Жизни, ака 1й план вероятностей.
читать дальше
Здесь я практик. Говорят, где-то есть теоретическое описание этой техники. Если мне его пришлют – буду благодарна, также буду благодарна за комментарии людей, работавших с подобными вещами.
Однажды мы заговорили о будущем и разбирали теорию 2012. Я об этом практически ничего не слышала, только знала о том, что такая теория есть. У меня спросили что я об этом думаю, на что я ответила, что почти ничего, попутно припоминая всё, что мне известно на эту тему и тут меня вынесло на Линии. Светящиеся, постоянно разделяющиеся. Я пыталась сообразить куда это меня занесло, подцепила самую яркую и толстую линию и вдруг упала в неё, пошли картинки. Я стала описывать их вслух – выяснилось, что меня унесло на один из вариантов Перехода.
Через некоторое время я решила немного поработать с этой техникой, чтобы получше разобраться в том, что же это такое. Ниже идут заметки на эту тему.
P.S. работать можно как со своими, так и с чужими линиями.
1.
На линиях были шарики разной величины – события. Их было много, были ответвления, но эта линия показалась мне единственным, что их объединяло. Сегодня я разбиралась с блоком на свадхистане, который как я полагала, связанный с одним из событий моей бурной жизни. Вообщем, отдельными шариками эти события считать нельзя – более точным, ИМХО будет слово «звенья».
1) эти шарики-события разных цветов. Чаще всего они содержат сочетание нескольких.
2) Они могут быть «чистыми», а могут быть заполненными негативом. Если шарик чистый – урок усвоен, если нет – есть недоработки. «Грязный» шарик ощущается тяжёлым эмоциональным\чувственным фоном.
3) От этого события тянулась не только линия, но и цепочка к другому событию. Они были связаны. Я пошла по этой цепочке и попала в другую ситуацию – она оказалась полностью идентична рассматриваемой, но мне и в голову не приходило рассматривать её в таком аспекте. В принципе логично – обе этих ситуации я изо всех сил старалась забыть.
4) Цепочка по какому-то не совсем понятному мне принципу шла ещё и к другим событиям – не ко всем, но всё же. Так, вместе с разбором этой ситуации ушёл страх звонить «взрослым» людям, даже по делу.
5) Когда я пыталась разобрать эту ситуацию раньше, я при помощи пересмотра делала так, как будто её не произошло. Это неверный подход, т.к. я пыталась отказаться от этого опыта, пусть он и был негативным, пыталась заменить его на позитивный. К теме техники «магический пересмотр» - зачем пересматривать, изменяя события? Нужно пересмотреть своё отношение к имеющимся и принять их, тем самым «вычистив» событие. А изменяя его мы тем самым подтверждаем негативное к нему отношение – мы не хотим, чтобы оно было в нашей жизни, упуская из виду, что всё, что с нами происходит даётся нам для нашего развития.
Я стала разбирать обе ситуации, пытаясь найти общие причины. Это было непросто – первый случай произошёл около 10 лет назад, и помнила я его весьма смутно. Но через некоторое время мне удалось понять почему именно так. Дальше я стала разбираться, какой именно урок нужно было усвоить. Вот здесь я и столкнулась с очень сильным негативом на ситуацию с моей стороны и абсолютным неприятием её. Затем удалось пробиться, сделать кое-какие выводы, простить и себя, и обидчиков. Попросить у них прощения. Когда я это сделала, то увидела, что событие очистилось и засветилось. Насколько я могу судить, очистилось оно не до конца. Но тем не менее почти физически ощущалось как оно перестало на меня давить.
Как выяснилось, эта ситуация поставила блоки не только на свадхистану, но ещё и на муладхару (как страх, логично), манипуру (сначала не могла понять, а потом дошло – мне же волю сломали), анахату (в целом моё отношение к людям не изменилось, насколько я мог видеть, но всё же) и вишудху (комплекс вины).
2.
Можно рассматривать Линии с одного уровня – сворачивая на интересующую, рассматривая к чему приведет та или иная развилка.
А можно посмотреть на них сверху. В первый момент Линии выглядят как хаотический узор, но если присмотреться, осознав, что они единое целое, то можно увидеть всю картину сразу – все сложные схемы взаимосвязей становятся более-менее ясны. Узор приобретает смысл.
3.
Работа с прошлыми воплощениями и памятью. По Линиям, как уже было сказано, можно двигаться не только вперёд, но и назад. Воплощения отделяются друг от друга «перегородкой».
При необходимости можно настроиться на линии и попросить показать основу существующей проблемы – идёт быстрая прокрутка назад – по этому или другим воплощениям, после я смотрю ситуацию – как кино. примечания:
1) можно провести с собой по линиям и людей, от эзотерики далёких. просто за руку. если надо разобрать событие, то забравшись в шарик они просто его вспомнят, даже если воспоминания были заблокированы.
2) если через воспоминания добраться сложно - слишком силён эмоциональный план и пройти не получается, то людей можно провести и по верхнему плану, в смысле по следующему. это тяжело ведущему, так что осторожнее.
-
-
08.08.2008 в 15:55Жизнь постоянно ставит нас перед выбором. И от того, как мы его сделаем, зависит наше будущее. И не только наше, но и окружающих, ведь мы не в пустыне живем. Чем больше взаимодействие с другими людьми и чувство ответственности, тем масштабнее изменения. Получается, что после каждого решения мы поворачиваем жизнь своего мира в новую сторону. Всегда есть несколько вариантов выбора, и среди них более легкие и более сложные. Соответственно, выбрав легкий, обычно не требующий силы духа вариант, мы автоматически переезжаем жить в более простой, ленивый, бессовестный мир. И наоборот.
Если все так просто, и весь мир построен по этому закону, почему не все о нем думают? Да потому, что не думать легче, чем думать. Каждый делает выбор самостоятельно. На данный момент больше тех людей, которые не задумываются, но это не значит, что так и будет продолжаться, если вы сделаете другой выбор.
Хочется сказать пару слов о видении мира вообще. Чем плохо то, что приучают видеть с детства? Я говорю о том, когда мир в представлении людей предсказуем, имеет определенные границы и в общем-то от воли конкретного человека не зависит. В таком случае и ответственность отмирает как совершенно ненужное чувство – ведь все предрешено, и как я могу что-то изменить. А ведь как часто в истории события могли бы пойти по-другому, замени один человек слезы улыбкой или скажи то, что думал на самом деле. Теряется важная исходная позиция: воспринимаем мир мы не отвлеченно, не с точки зрения деревьев, домов или групп людей. А из конкретно взятого тела с конкретными психическими и прочими особенностями. И это не надо сбрасывать со счетов, иначе получается полный пофигизм и абстрагирование от мира, только вот в критические лично для себя моменты ой как не хочется негативного исхода.
И за всем этим стоит еще одна основа нашего мира – необходимость принять ответственность. Если ты хочешь что-то изменить, признай, что тебе это под силу. Потрудись, и все получится. Очень частая отговорка «я, конечно, хочу, но что я могу?». Значит, недостаточно хочу. Ведь если человека с таким «не могу» поставить в критическую ситуацию с угрозой для жизни, он сможет не только это, но и многое другое.
Иногда я чувствую, как меняется мир после внутреннего выбора. Особенно когда он сделан в нетипичную для меня сторону. Как-то ехала в театр и в метро прониклась чувством единения со всеми людьми. После этого репетиция была такой, каких на моей памяти больше не встречалось. Гораздо более солнечная, открытая и радостная, чем обычно, хотя люди у нас всегда собираются очень пушистые. Но тогда мы не репетировали, мы действительно были ангелами, пастухами и турками.
В работе с вероятностями меня всегда интересовало скорее не как это делается, а как такое возможно. Как это соотносится с законами мира, в котором мы живем, для начала с чисто физическими. А ведь на самом деле работа с вероятностями ничему не противоречит. Мы и без того постоянно по жизни путем проб и ошибок либо с помощью книг, фильмов, размышлений меняем свой характер, делая определенные выводы и принимая те или иные грани мира. И после них меняемся, причем зачастую так сильно, что потом с удивлением вспоминаем прошлое и думаем, как же мы могли так жить. Работа с вероятностями позволяет, с одной стороны, осознанно делать выбор, зная, а не смутно догадываясь, что за ним последует. С другой стороны, прорабатывая те или иные сложные ситуации в своем сознании, а не на практике, мы экономим как время, так и число переломанных конечностей. Еще меня всегда мучил вопрос "а если я закопаюсь и уйду куда-то, что будет со мной здесь и сейчас?" Когда я разбираюсь во сне или в медитации, ничего случиться не должно. Я погружаю сознание в ситуацию, а в это время то сознание спокойно спит здесь. Если подобное происходит наяву, тогда то сознание находится здесь, и человек просто начинает себя вести несколько странно. Могут измениться мимика, интонации итд. Но в нашем мире мало кто смотрит на собеседника так глубоко постоянно, и это запросто может остаться незамеченным в ряде случаев.
Логично, когда мир меняется через некоторое время после переосмысления того или иного факта, но меня немного удивляет, когда это происходит почти мгновенно. Ничего особенно серьезного пока не менялось, но было несколько случаев, когда внезапно появлялись совсем неожиданные мелочи. После того, как я разобрала один из школьных случаев (перестала стыдиться одного эпизода с почти полученной двойкой, которую через несколько минут исправила другим ответом на 4, но все равно было очень паршиво на душе), засекла несколько странностей. Мама спрашивала, сделала ли я то, чего она на моей памяти не просила, потерянная книга как ни в чем не бывало оказалась прямо у меня на столе, а одного из сотрудников как будто вообще подменили - похоже, совпало мое это изменение и одно из его поворотных осознаний. Что опять доказывает субъективность и взаимозависимость внутренней работы.
А еще эта тема затронута в «Единственной» Ричарда Баха, «Перекрестках времени» Андре Нортон, фильме «Эффект бабочки». если надо, могу поискать втемные куски)
-
-
09.08.2008 в 23:04-
-
03.09.2008 в 13:49Физика утверждает, что Ричард, решивший убежать от Лесли, вовсе не исчез на том жизненном перекрестке, круто изменившем направление всей моей жизни. Он существует. Только уже в альтернативном мире, движущемся параллельно нашему. В том мире Лесли Парриш тоже выбрала иную жизнь: Ричард Бах вовсе не ее муж, она отказалась от него, узнав, что он несет с собой не радостную любовь, а лишь бесконечное горе.
После «Множественности миров» мое подсознание по ночам постоянно перечитывало эту книжку и норовило влезть в мой сон.
— А вдруг ты сможешь проникнуть в эти параллельные миры, — нашептывало оно. — Вдруг ты сможешь встретить Лесли и Ричарда еще до того, как ты совершил свои самые страшные ошибки и свои лучшие поступки? А вдруг ты сможешь предостеречь их, поблагодарить их или спросить о том, на что у тебя хватит смелости? Интересно, что они знают о рождении, жизни и смерти, карьере, любви к Родине, мире и войне, чувстве ответственности, свободе выбора и последствиях своего выбора, о том мире, который, на твой взгляд, реален?
— Исчезни, — отвечал я.
— Ты думаешь, что не принадлежишь этому миру, полному войн и разрушений, ненависти и насилия? Почему же ты живешь в нем?
— Дай поспать, — просил я.
— Ну ладно, спокойной ночи, — отвечало подсознание.
Но оно никогда не спит, и мои сны наполняются шорохом перелистываемых страниц.
Сейчас я проснулся, и все же эти вопросы остались. Правда ли, что делая выбор, мы целиком изменяем наши миры? А вдруг наука окажется права?
Больше я ничего не успел услышать, потому что мир неожиданно изменился.
За свою летную жизнь я выставлял номер в посадочном радиоответчике много раз — тысяч десять, не меньше. Но в тот полдень, когда в его окошечке начали появляться по очереди: 4 6 4 5, в кабине раздалось странное гудение, которое стремительно перешло в визг, а затем нас тряхнуло, будто мы попали в восходящий поток, и кабину залил ослепительный золотистый свет.
Лесли закричала:"РИЧАРД!"
Она смотрела вперед, широко раскрыв глаза от изумления.
— Не волнуйся, дорогая, — успокоил я ее, — это просто воздушная…
Тут я осекся, потому что увидел сам.
Лос Анджелес исчез.
Город, раскинувшийся перед нами на всю ширину горизонта, и окружающие его горы, и укутавшая его дымка смога…
Исчезли.
Небо стало васильковым, глубоким и холодным. Под нами вместо автомагистралей, торговых центров и крыш раскинулось бескрайнее море — отражение неба. Оно было цвета анютиных глазок — явно не океанские глубины, а мелководье, метра два от силы. Дно было покрыто голубым песком, расцвеченным золотыми и серебряными узорами.
— А где Лос Анджелес? — спросил я. — Ты видишь…? Скажи мне, что ты видишь?
— Кругом вода. Мы над океаном! Ричи, что случилось?
— Понятия не имею! — сказал я, совершенно сбитый с толку.
Я проверил приборы. Все было в порядке, только стрелка магнитного компаса лениво вращалась по кругу, позабыв про север и про юг. Лесли сказала, что не работает радиодальномер. Я, как мог, попытался подвести итог нашей проверке. Ну, ладно, бог с ней, с этой электронной штукой, но как мог отказать компас, единственный безотказный прибор?
Попытка вызвать диспетчерскую Лос Анджелеса ничего не дала, а точнее, принесла ошеломляющую новость — эфир молчал. Я крутил ручку настройки, но в наушниках слышался только треск статического электричества.
В ожидании ответа я смотрел вниз. Казалось, что по песчаному дну струятся светящиеся реки. Их течение распадалось на бесчисленные рукава, связанные между собой притоками и каналами, и вся эта сложная геометрическая картина мерцала под водой на глубине нескольких футов.
Инстинктивно я начал набирать высоту, надеясь оттуда уловить хоть какой нибудь намек на мир, который мы потеряли. Но картина не изменилась: миля за милей тянулась бесконечная отмель, на которой, как в калейдоскопе, узоры никогда не повторялись. Ни гор, ни островов, ни солнца, ни облаков, ни лодки, ни одной живой души.
Мы летели над этими параллельными дорожками на небольшой высоте, проверяя, нет ли там коралловых рифов или затопленных бревен. Даже после смерти не хочется разбиваться при посадке.
— Но моя жизнь так и не промелькнула у меня перед глазами. Хорошо. Если мы умерли, то умерли вместе. Хоть в этом наши планы осуществились. А вообще, в книгах все это описывалось по другому.
Я всегда думал, что смерть — это новый творческий подход к миру, дающий иное понимание его, освобождение от оков материи, выход из тупика примитивных представлений о ней. Откуда нам было знать, что это
— полет над бескрайним лазурным океаном?
Наконец все было проверено, и мы могли садиться. Лесли указала на две яркие дорожки: «Они похожи на неразлучных друзей».
— Может быть, это взлетные дорожки, — сказал я. — Пожалуй, лучше всего сесть прямо на них в том месте, где они сливаются. Готова к посадке?
— Вроде да.
Ворчун коснулся гребней волн и превратился в гоночную лодку, летящую в облаке брызг. Я сбросил газ, и за шумом волн гул двигателя стал совсем не слышен.
Затем вода исчезла, а вместе с ней и наш самолет. Вокруг нас неясно виднелись крыши домов, пальмовые деревья и, впереди, стена какого то здания с большими окнами.
— А вы — наше единственное будущее? — внезапно спросила молодая Лесли. Ее вопрос настолько обескуражил, что я осекся и у меня по спине побежали мурашки.
— А вы — наше единственное прошлое? — в ответ спросила моя жена.
— Конечно… — начал Ричард.
— Нет! — я уставился на него, ошеломленный своим открытием. — Конечно нет! Вот почему мы с Лесли не помним, что в этой гостинице к нам являлись «мы, из будущего». Мы не помним этого потому, что случилось это не с нами, а с вами!
В ту же секунду каждый из нас понял истинный смысл этих слов. Мы изо всех сил старались объяснить ребятам, как им следует поступить, но вдруг окажется, что они живут лишь в одном из многих вариантов нашего прошлого, стоят на одном из многих путей, ведущих к тем, кто мы есть сейчас? Встреча с нами на какое то время успокоила их, доказала, что будущего не стоит бояться, все будет в порядке. А вдруг мы пришли вовсе не из неизбежного будущего, поджидающего их, вдруг они сделают не такой выбор, как когда то сделали мы, и пойдут другим путем?
-
-
03.09.2008 в 13:49Я сбросил газ, и в кабине стало потише.
— Как вы…? — начал я. — Что вы здесь делаете?
— Мне показалось, что у вас могут быть проблемы, — сказала она. — Я пришла помочь.
— Что значит в несколько тысяч раз? — спросила Лесли. — Вы из будущего?
Пай кивнула и придвинулась к нам, чтобы было лучше слышно. «Я — это вы оба. Я не из будущего, а из…» Она пропела какую то удивительную двойную ноту: «…из альтернативного настоящего».
Мне хотелось выяснить, как она могла быть сразу нами обоими, что такое альтернативное настоящее, но больше всего мне хотелось знать, что же происходит?
— Где мы? — спросил я. — Ты знаешь, отчего мы погибли?
Она улыбнулась и покачала головой. «Погибли? А с чего вы это взяли?»
— Не знаю, — сказал я. — Мы уже было зашли на посадку в Лос Анджелесе, но тут что то бабахнуло, и город исчез. Цивилизация в долю секунды испарилась, мы летаем над океаном, не существующим на Земле, а когда приземляемся, привидениями бродим в нашем прошлом, там нас, кроме нас самих, никто не видит, по нам ездят тележки, а мы проходим сквозь стены… (Я пожал плечами.) Если этого не считать, то и вправду непонятно, с чего я взял, что мы умерли.
Она рассмеялась. «Успокойтесь, вы живы».
Мы с Лесли переглянулись и действительно почувствовали облегчение.
— Тогда где мы? — спросила Лесли. — Что с нами произошло?
— Это нельзя назвать местом, скорее это точка бесконечной перспективы, сказала Пай. — А произошло это, скорее всего, по вине электроники. Она осмотрела панель приборов. Золотая вспышка была? Интересно. Чтобы оказаться здесь, у вас был всего один шанс на триллион. — Она очаровывала нас, мы чувствовали себя с ней, как дома.
— То есть у нас всего один шанс на триллион вернуться? — спросил я. — У нас завтра встреча в Лос Анджелесе. Мы успеем вернуться вовремя?
— Вовремя? — она повернулась к Лесли. — Ты голодна?
— Нет.
Затем ко мне. «Хочется пить?»
— Нет.
— Кака вы думаете, почему нет?
— Волнение, — предположил я, — Стресс.
— Страх! — сказала Лесли.
— Вы напуганы? — спросила Пай.
Лесли чуть чуть подумала и ответила с улыбкой: «Уже нет. Я бы так не сказала. Не очень то я люблю внезапные перемены».
Она повернулась ко мне. «И много топлива израсходовали?»
Стрелка стояла не шелохнувшись.
— Ни капли! — воскликнул я, внезапно догадавшись. — Ворчун не расходует топлива, а нам не хочется ни есть, ни пить потому, что голод и жажда появляются со временем, а здесь времени нет.
Пай кивнула.
— Скорость тоже зависит от времени, — сказала Лесли. — Но мы движемся.
— Вы уверены? — Пай, вопросительно изогнув свои черные брови, повернулась ко мне.
— Не смотри так на меня, — сказал я. — Мы движемся только в нашем воображении? Только в…
Пай ободряюще улыбнулась, мол, теплее теплее, словно мы играли в угадайку.
— …в осознании мира?
Она радостно улыбнулась. «Верно! Временем вы называете ваше движение к осознанию мира. Любое событие, которое может произойти в пространстве времени происходит сейчас, сразу, все — одновременно. Нет ни прошлого, ни будущего, только настоящее, хотя, чтобы общаться, мы говорим на пространственно временном языке».
— Это как… — она умолкла, подыскивая сравнение, — …как в арифметике. Как только ее поймешь, становится ясно, что все задачки уже решены. Кубический корень из 6 известен, но нам потребуется то, что мы называем временем, несколько секунд, чтобы узнать, каким он всегда был и остается.
«Кубический корень 8 равен 2, — подумал я, — а 1 равен 1. Кубический корень 6? Где то 1,8?» И, конечно же, пока я прикидывал в уме, я понял, что ответ ждал меня задолго до того, как я задался этим вопросом.
— Любое событие? — переспросила Лесли. — Все, что только возможно, уже случилось? Так будущего нет?
Моя практичная Лесли вышла из себя. «Так зачем же мы вообще живем, перенося все испытания в этом… в этом выдуманном времени, если все уже свершилось? Зачем все это?»
— Дело не в том, что все уже произошло, а в том, что у нас неограниченный выбор, — сказала Пай. — Сделанный нами выбор приводит нас к новым испытаниям, а преодоление их помогает нам осознать, что мы вовсе не те беспомощные жалкие существа, которыми сами себе иногда кажемся. Мы — безграничные выражения жизни, зеркала, отражающие дух.
— А где все это происходит? — спросил я. — Может, на небе есть огромный склад, где на полках хранятся приключения и испытания на любой вкус?
— Склада нет. И места такого нет, хотя вы можете представить себе это в виде пространства. Как вы думаете, где это может быть?
Не зная ответа я лишь покачал головой и повернулся к Лесли. Она тоже покачала головой.
Пай переспросила театральным голосом: «Так где?» Глядя нам в глаза, она показала рукой вниз.
Там внизу, под водой, на дне океана пересекались бесчисленные дороги. — Эти узоры? — воскликнула Лесли. — Под водой? А а! Это наш неограничен ный выбор. Эти узоры показывают дороги, которые мы выбираем! И те повороты, которые мы могли бы в своей жизни сделать, и уже сделали в…
— …параллельных жизнях? — закончил я за нее, догадавшись, какой рисунок складывается из всей этой мозаики. — Альтернативные судьбы!
Мы изумленно уставились на бескрайние узоры, раскинувшиеся под нами.
— Набирая высоту, — продолжил я в приливе проницательности, — мы видим перспективу! Мы видим все возможные варианты выбора и его последствия. Но чем ниже мы летим, тем больше мы теряем понимание этой перспективы. А когда мы приземляемся, мы теряем из виду все остальные возможности выбора. Мы фокусируемся на деталях этого дня, часа или минуты и забываем обо всех других возможных судьбах.
— Какую чудную метафору вы придумали, чтобы понять, кто же вы такие на самом деле, — сказала Пай, — узоры на бескрайнем дне океана. Вам приходится летать на своем гидросамолете и садиться то там, то здесь, чтобы повидаться с самим собой из альтернативной жизни. Но это лишь один из возможных творческих подходов, и он работает.
— Так выходит, что это море под нами, — спросил я, — вовсе и не море? И этих узоров там на самом деле нет?
— В пространстве времени на самом деле вообще ничего нет, — сказала она. — Эти узоры — всего лишь придуманное вами наглядное пособие. Так вам легче понять одновременность жизни. Это сравнение с полетом потому, что ты любишь летать. Когда вы приземляетесь, ваш гидросамолет плывет над какой то частью картины, вы становитесь наблюдателями, призраками входите в ваши альтернативные миры. Вы можите научиться чему нибудь у живущих там других аспектов нашего "я", даже не считая реальностью их жизненное окружение. А когда вы узнаете то, чему вам надо было научиться, вы вспомните свой гидросамолет, прибавите обороты двигателя, подниметесь в воздух и снова обретете перспективу.
— Мы сами создали эту… картину? — спросила Лесли.
— В пространстве времени столько же метафор, представляющих жизнь, сколько интересующих вас занятий, — ответила Пай. — Если вы бы увлекались фотографией, возможно, вы бы представили себе огромный фотообъектив. Мы видим четко только то, что находится в фокусе, остальное размыто. Мы фокусируемся на одной жизни и думаем, что кроме нее ничего больше нет. И все остальные стороны нас самих, наши размытые тени, мы считаем снами, желаниями, «чем бы я мог стать», но они точно так же реальны, как и мы. Мы сами наводим фокус.
— Может быть, поэтому нас так зачаровывает физика? — спросил я. — Квантовая механика с ее безвременьем? Ничто не возможно, но все реально? Нет ни прошлых, ни будущих жизней, сфокусируйся на одну точку, поверь в то, что она движется — и вот, мы выдумали время? Чувствуя себя участником события, начинаешь думать, что это единственная жизнь? Это так, Пай?
— Очень похоже, — сказала она.
— Тогда мы можем полететь вперед, — предположила Лесли, — над той дорогой, — где мы покинули Ричарда и Лесли, приземлиться чуть дальше и посмотреть, остались ли они вместе, спасли ли годы, потерянные нами!
— А вы уже знаете, — сказала наша гостья из другого мира.
— Мы не знаем! — воскликнул я. — Нас утащили оттуда… Пай улыбнулась. «У них тоже есть выбор. Одна чась их существа напугана и пытается убежать от будущего, связанного взаимными привязанностями. Другая часть желает стать просто друзьями, еще одна — стать любовниками, чуждыми друг другу духовно, еще одна — жениться и развестись, и последняя — слиться духовно, жениться и вечно любить друг друга».
— Выходит, что мы здесь вроде туристов! — подытожил я. — Не мы создали этот пейзаж, но мы выбираем ту часть картины, которую мы хотим разглядеть поближе.
— Хорошо сказано, — согласилась Пай.
— О'кей, — сказал я. — Ну, а если, предположим, мы прилетим в ту часть картины судеб, где моя мать должна встретить моего отца. Но мы им помешаем, они не встретятся. Как же тогда я мог родиться на свет?
— Нет, Ричи, — сказала Лесли, — это не помешает тебе родиться. Ты родился в той части картины, где они смогли встретиться, и ничто этого изменить не может!
— Так нет ничего предопределенного? — спросил я. — Разве каждому из нас не назначена своя судьба?
— Судьба, конечно, есть, — сказала Пай, — но она вовсе не тащит тебя силком туда, куда ты не хочешь идти. Вы сами делаете выбор. Судьба зависит только от вас.
— Пай, а если мы захотим домой, — начал я, — как нам вернуться?
Она улыбнулась.
«Вернуться домой очень просто. Вы создали эту картину си лой своего воображения, но путь домой — это путь духа. Любовь укажет вам дорогу… — она внезапно замолчала. — Простите меня, я что то увлеклась поучениями. Вы хотите вернуться прямо сейчас?»
— Пай, кстати, а сколько здесь живет разных аспектов нашей души?
— спросил я.
Она рассмеялась и посмотрела вниз на бесконечный узор: «А сколько ты можешь себе представить? Им нет числа».
— Так вся эта картина о нас? — пораженно спросила Лесли. — Куда бы мы ни посмотрели, куда бы ни полетели — эти узоры показывают выбор, сделанный нами?
Пай кивнула.
«Мы еще не начали путешествия, — подумал я, — а уже столкнулись с чем то невероятным».
— А как же другие, Пай? Сколько же жизней может быть во Вселенной?
Она озадаченно посмотрела на меня, словно не поняла моего вопроса. «Сколько жизней во Вселенной, Ричард? — переспросила она. — Одна единственная».
-
-
03.09.2008 в 13:59— Замысловатый узор, правда? — спросил я.
— Это похоже на ковер, — ответила Пай. — Все просто, когда перебираешь нитки. Но когда начинаешь ткать большой ковер, все кажется немножко запутанным.
— А ты скучаешь по своим прошлым "я"? — спросил я нашего наставника. — Ты скучаешь по нам?
Она улыбнулась.
— Зачем же мне скучать, если мы никогда не расстаемся? Я не живу в пространстве времени. Я всегда с вами.
— Но Пай, — возразил я, — у тебя все же есть тело. Может быть, оно и отличается от нашего, но оно имеет определенные размеры и похоже на…
— Нет. У меня нет тела. Вы чувствуете, что я здесь, и вы хотите воспринимать меня в виде человека. Но выбор других форм восприятия очень широк, вы могли бы воспользоваться любой — каждая из них может пригодиться, но ни одна из них не истинна.
Лесли повернулась и взглянула на нее.
— А какую более высокую форму восприятия мы могли бы выбрать?
Я тоже повернулся и увидел бело голубую сверкающую звезду, словно в кабине вспыхнул дуговой электрический разряд.
Мы отпрянули. Я зажмурился, но даже сквозь закрытые веки этот бушующий свет был невыносим. Затем он погас. Пай тронула нас, и мы снова обрели способность видеть.
— Простите меня, — сказала Пай. — Я сделала это, не подумав. Вы не можете видеть меня такой, какая я есть, вы не можете прикоснуться ко мне настоящей. Словами невозможно выразить конечную истину потому, что язык не в силах описать… Для меня сказать "Я", не имея при этом в виду «вы мы все— дух единая жизнь», будет просто неправдой, но если не говорить словами, то мы не воспользуемся этой возможностью поговорить. Уж лучше ложь с добрыми намерениями, чем молчание или упущенная возможность общения…
В моих глазах все еще полыхало зарево. «О, боже, Пай, а когда мы научимся так гореть?»
Она рассмеялась. «Да вы сами такие же звезды. Наоборот, в пространстве времени вам приходится учиться гасить свое пламя».
— Пай, а когда мы захотим вернуться в наш гидросамолет после того, как приземлимся и побываем в нашей альтернативной жизни, как нам это сделать?
— Вам вообще не нужен этот самолет. И эти узоры. Вы создаете их силой своего воображения и можете делать с ними все, что захотите. Ваш мир покажется вам таким, каким вы его себе представляете.
— Мне надо представить, что я тяну ручку газа? Но как я могу протянуть к ней руку, если я в другом мире? Как я могу быть одновременно в двух местах?
— Вы не можете одновременно быть в двух местах, потому что вы одновременно находитесь повсюду. И вы сами — правители ваших миров, а не слуги складывающихся там обстоятельств. Ну так что, попробуете?
Лесли тронула мое колено и взялась за штурвал. «Попробуй, дорогой, — попросила она. — Скажи мне, куда лететь.»
Я устроился поудобней и закрыл глаза. «Вперед», — скомандовал я, чувствуя себя довольно глупо. С тем же успехом я мог бы сказать, например, «набирай высоту». Внезапно я уловил во всем этом какой то смысл, а чуть позже перед моим внутренним взором появилось некое подобие визира прибора посадки. Насколько реальным может показаться наше воображение!
Лесли, следуя моим указаниям, делала повороты, и как только перекрестье оказалось точно в центре моей мысленной картинки, я отдал приказ садиться. Я слышал, как киль нашей летающей лодки начал резать гребни волн, открыл глаза и увидел, как мир, затуманенный водопадом брызг, начал исчезать. Затем все затянуло мраком, в котором неясно светились какие то силуэты. Наконец мы остановились.
-
-
03.09.2008 в 14:11Я вернулся к нему. «В 1962 году тебя пошлют в Европу в составе 478 й эскадрильи тактических истребителей. Это назовут „Берлинским кризисом“. Ты выучишь наизусть курс к одной основной цели и двум запасным. Скорее всего, через пять лет ты сбросишь водородную бомбу на город Киев».
Я внимательно смотрел на него и продолжал: «Этот город известен своей киностудией и издательствами, но тебя нацелят на железнодорожный вокзал в центре города и на станкостроительные заводы на его окраине».
— Сколько человек?..
— Той зимой население Киева будет насчитывать 900 тысяч человек, и если ты выполнишь приказ, то несколько тысяч, выживших после взрыва, пожалеют о том, что они не погибли сразу.
— Девятьсот тысяч человек?
— Самообладание потеряно, национальная гордость поставлена на карту, угроза безопасности свободного мира,вспоминал я, — один ультиматум за другим…
— И я… сброшу эту бомбу? — Он напрягся, как струна, вслушиваясь в рассказ о своем будущем.
Я открыл рот, чтобы сказать нет, Советы пошли на попятную, но во мне заполыхала ярость. Такой же я, но только из альтернативного прошлого, где мир сгорел в ядерном пламени, схватил меня за глотку и заговорил неистовым, полосующим как бритва, голосом, отчаянно пытаясь добраться до его души.
— Конечно, сбросил! Я так же, как и ты не задавал вопросов! Я думал, что раз начинается война, то у президента есть для этого все основания, он принимает решения, он за все отвечает. И до того момента, пока мой бомбовоз не оторвался от взлетной полосы, мне и в голову не приходило, что президент вовсе не отвечает за эту сброшенную бомбу потому, что президент не умеет водить самолет!
Я попытался освободиться от мертвой хватки безумца, но не смог.
— Президент не сможет отличить кнопку запуска ракет от педали тормоза, наш главнокомандующий не сумеет даже запустить двигатель и вырулить на взлетную полосу — без меня он был бы всего лишь безобидным идиотом, восседающим в Вашингтоне, а мир продолжал бы существовать, не зная ядерной войны. Но, Ричард, у этого идиота был я! Он не знал, как уничтожить одним махом миллион человек, поэтому за него это сделал я! Его оружием была не бомба, а я! Тогда мне и в голову не приходило, что в мире лишь горстка людей умеет убивать миллионы, и без нас войны просто не может быть! Я уничтожил Киев, можешь ли ты поверить, что я сжег девятьсот тысяч человек потому, что какой то сумасшедший… сказал мне, что я должен это сделать!
Молодой лейтенант смотрел на меня, открыв рот.
— А в ВВС тебя учили этике? — выдохнул я. — Тебе читали лекцию «Ответственность летчиков истребителей за свои действия»? Такого не было и не будет! В ВВС учат: «выполняй приказ, делай то, что тебе говорят: воюй за свою страну, не рассуждая, за правое дело или неправое». Там не предупредят тебя, что тебе придется дальше жить со своей совестью, после всех этих правых или неправых дел. Ты выполнишь приказ и сожжешь Киев, а шесть часов спистя отличный парень, Павел Чернов, выполнит свой приказ и превратит Лос Анджелес в гигантский крематорий. Все погибнут. Если, убивая русских, мы убиваем сами себя,зачем же тогда вообще убивать?
— Но я… я поклялся выполнять приказы!
В ту же секунду сумашедший, отчаявшись, отпустил мое горло и исчез. Я еще раз попытался убедить его логикой.
— А что они тебе сделают, если ты пощадишь миллион человеческих жизней, если ты не выполнишь приказ? — сказал я. — Признают тебя профессионально непригодным? Отдадут под трибунал? Расстреляют тебя? Что же, твое наказание будет хуже того, что ты мог бы сделать с Киевом?
-
-
03.09.2008 в 15:23Улыбаясь она повернулась ко мне.
— Это действительно альтернативный мир, а не земное озеро Хейли. И второй самолет здесь ради шутки. Просто вы напомнили мне, что я очень люблю летать, вот я и скопировала вашего Ворчуна, чтобы немножко попрактиковаться.
Затем она тронула Лесли.
— Ты очень наблюдательна, заметила, что я не оставила следов на песке. Для того, чтобы вы помнили, что дорогу надо выбирать всегда самому, следуя своему чувству высшей справедливости. В картине судеб скрыты все возможные пути развития мира, здесь абсолютная свобода выбора. Представьте себе книгу. Каждое событие — это слово, предложение, часть бесконечного романа; и буквы в нем не меняются. Меняется сознание, выбирая, что ему читать, а что — нет. Если вы открываете главу о ядерной войне, просто ли придете в отчаяние, или выучите скрытый в ней урок? Погибните ли, читая ее, или станете мудрее? Но даже после того, как вы прочтете ее до конца и пойдете дальше, она останется и будет делиться своей сердечной болью с каждым, кто захочет ее прочитать. Однако нет нужды читать ее дважды, если вы поняли все с первого раза. Люди в мирах, избежавших ядерной катастрофы, в свое время прочли ее, а потом смогли спасти свой мир от разрушения.
— И они — это тоже мы? — спросил я.
— Да! — ее глаза блеснули. — Ты и Лесли, Машара и Жан Поль, Аткин, Тинк и Пай, мы все — одно единое целое!
Волны тихонько набегали на песок, а в деревьях пел ветер.
— Есть причина нашей нынешней встречи, — продолжала она, — как есть причина и тому, что вы нашли молодого Ричарда. Вас волнует проблема войны и мира? Вы приземляетесь на те страницы, где вы можете в ней разобраться. Вы боитесь, что вас что то может разлучить, или, что вы можете погибнуть и потерять друг друга? Вы приземляетесь в тех жизнях, которые могут вам многое рассказать о разлуке и смерти; и то, чему вы там научитесь, изменит ваш собственный мир, ведь все зависит от вашего собственного выбора.
— Ты говоришь, что мы создаем нашу реальность? — спросил я. — Я знаю это выражение, но я не согласен…
Она весело рассмеялась, а потом показала рукой на восток.
— Сейчас раннее утро, — ее голос стал тихим и загадочным. — Темно. Мы стоим на этом берегу. Вот вот начнется рассвет. Холодно.
Мы действительно оказались с ней в темноте и холоде.
— Перед нами мольберты, в руках у нас кисти и краски. — Словно под гипнозом ее черных глаз, я почувствовал, что в левой руке держу палитру, а в правой сжимаю шероховатые кисти.
— Первые лучи солнца. Небо разгорается, оно уже залито золотом, и наконец — светило разгоняет ночной холод.
Мы зачаровано смотрели на это буйство красок.
— А теперь рисуйте! — приказала Пай. — Сумейте поймать этот рассвет и, пропустив через себя, выразить его своим искусством!
Я, конечно, не художник, но все же попытался несколькими мазками передать все это великолепие. У Лесли на мольберте, наверняка, все выглядело намного изящней.
— Закончили? — спросила Пай. — Ну и что у вас получилось?
— Два совершенно разных рассвета, — ответила Лесли.
— Не два рассвета, — поправила Пай. — Художник создает не рассвет, а…
— Ну, конечно! — воскликнула Лесли. — Художник создает только картину!
Пай кивнула.
— Рассвет — это реальность, а картина — это то, что из этой реальности создаем мы? — переспросил я.
— Именно! — подтвердила Пай. — Если бы каждый из нас создавал свою собственную реальность, представляете какой бы царил хаос? Реальность была бы ограничена только тем, что мог бы придумать каждый из нас!
Я кивнул и попытался представить. Как же создать рассвет, если я, к примеру, его никогда не видел? Что делать с черным ночным небом, когда начинается новый день? Не забыл бы я вообще про смену дня и ночи?
А Пай продолжала.
— Реальность не имеет ничего общего с видимым миром, открытым нашему ограниченному зрению. Реальность — это воплощенная любовь, чистая совершенная любовь, стоящая вне пространства и времени.
— Вы когда нибудь чувствовали себя настолько слитыми с миром, со всей вселенной, что вас переполняла любовь? — она смотрела на нас. — Это и есть реальность. Это и есть истина. А что из этого творим мы, зависит только от нас, как изображение рассвета зависит от художника. В вашем мире человечество отошло от истинной любви. Оно живет ненавистью, борьбой за мировое господство, желанием рискнуть существованием самой планеты для достижения сиюминутных целей. Если и дальше так пойдет, истинного рассвета никто уже не увидит. Он, конечно, никуда не исчезнет, но люди Земли о нем ничего не узнают, а потом даже рассказы о его красоте сотрутся из их памяти.
«Бедная Машара, — подумал я. — Неужели твое прошлое станет нашем будущим?»
— Но как мы сможем принести в наш мир любовь? — спросила Лесли. — Он полон угроз и страха… в нем так много убийц.
Пай на секунду умолкла, а затем нарисовала на песке небольшой квадрат.
— Представим себе, что мы живем в ужасном месте — Городе Страха,сказала она, прикоснувшись к квадратику. — И чем дольше мы там живем, тем меньше он нам нравится. Там царят насилие и хаос, нам не нравятся его жители, то, как они делают свой жизненный выбор. Город Страха для нас вовсе не родной дом!
От квадратика она провела длинную волнистую линию, которая петляла по песку, но в конце упиралась в кружок.
— Поэтому однажды мы отправляемся в дорогу в поисках Города Мира.
— Она вела пальцем вдоль всей нарисованной извилистой линии, следуя всем изгибам и поворотам. — Мы поворачивали налево и направо, мчались по автострадам и продирались напрямик, идя по маршруту, проложенному нашими лучшими надеждами. И вот, наконец, мы попали в это тихое прекрасное место.
Она показала на кружок, символ Мира, и начала втыкать вокруг него сосновые веточки.
— В Городе Мира мы нашли свой дом, а чуть позже узнали: его жители ценят именно то, что и привело нас сюда. Каждый шел своим путем в тот город, где жители избрали для себя любовь, радость и доброту, обращенные на своих соседей, на город и на всю планету. Нам не было нужды уговаривать кого либо из Города Страха отправиться в путь вместе с нами, и не надо никого убеждать, кроме нас самих. Город Мира уже существует, любой, мечтающий о нем, может попасть туда, когда пожелает.
— Люди Мира узнали, что ненависть — это любовь, не знающая истины. Зачем лгать, заставляя нас сражаться и убивать друг друга, если истина в том, что мы все — одна единая жизнь? Жители Города Страха вольны выбрать разрушение и смерть, а мы — свободны в нашем выборе мира.
— Со временем и другие жители Города Страха могут устать от насилия и своим путем прийти в наш город, позабыв о жажде разрушать. Если они все сделают этот выбор, Город Страха станет городом призраком.
Она начертила на песке восьмерку, Города Страха и Мира соединила гладкая дорога.
— Настанет день, когда жители Города Мира вспомнят о былом и из любопытства отправятся поглядеть на заброшенный Город Страха. Тогда выяснится, что после ухода последнего человека, предпочитавшего не строить, а разрушать, истинная реальность стала опять видна: на месте зловонной клоаки журчат родники, вырубки и карьеры шумят молодыми лесами, в чистом небе поют птицы.Пай посадила несколько веточек в обновленном городе. — И люди Мира уберут покосившийся въездной знак: «Город Страха», а вместо него повесят новый: «Добро пожаловать в Город Любви». Некоторые вернутся, чтобы убрать мусор, перестроить все на основе доброты и нежности, поклявшись, что впредь город будет верен своему новому названию. Видите, мои дорогие, все зависит от того, какой мы делаем выбор!
В этом необычном месте ее слова звучали очень убедительно.
— Что можете сделать вы? — спросила себя Пай. — В большинстве миров перемены не происходят внезапно, по мановению волшебной палочки. Чтобы изменить свой мир, надо вначале перебросить хотя бы узенький мостик через пропасть, разделяющую страны, например в вашем мире — это выступления в Америке первых советских танцоров и певцов. Так, мало помалу вы должны постоянно делать выбор в пользу жизни.
— А почему не изменить все разом? — удивился я. — Разве невозможно добиться быстрых перемен?
— Конечно, возможно, Ричард, — ответила она. — Перемены происходят каждую секунду, ты их просто не всегда замечаешь. Твой мир с первыми надеждами на мирное будущее столь же реален, как и твой параллельный мир, который погиб в 1962 году, в первый же день войны. Каждый из нас выбирает судьбу нашего мира. Но вначале должны произойти перемены в наших умах.
— Тогда выходит, что я сказал молодому лейтенанту правду! — воскликнул я. — В одном из параллельных миров Советы не пошли на попятную. И я начал ядерную войну.
— Конечно. В картине мира в том году обрываются тысячи дорог, тысячи Ричардов из параллельных миров выбрали смерть. А ты нет.
— Но постой, — сказал я. — Ведь в тех альтернативных мирах погибли и невинные люди, просто попутчики, которые никакого выбора не делали?
— Нет, Ричард. Они сами выбрали свою смерть. Одни — тем, что просто устранились от выбора — им было все ровно; вторые думали, что лучшая защита это нападение; а третьи выбрали смерть.
Она замолчала и тронула кружок с крошечными деревцами.
— Если мы выбираем мир, то мы живем в мире.
-
-
17.06.2009 в 14:29А на что надо настраиваться,когда вызываешь Линии? у меня получилось однажды,я даже прошла до своей прошлой смерти и этого рождения,но сейчас совершнно не могу вспомнить,КАК я их увидела.
И еще-можно ли ходить по чужим линиям? У мя вроде получилось,но далеко не пускает.
-
-
05.07.2009 в 01:59выход через фиксированный мыслеобраз - для меня это паутинка. просто запоминаешь энергетику линий и связываешь ассоциативно с образом. имей ввиду (ничего что я на ты?
по чужим линиям ходить не только можно, но иногда и нужно. смысл примерно тот же, что и со своими - заставить человека что-то вспомнить - эффект поразительный, проследить причинно-следственные цепочки и т.д.
в общем, если пора снова расписывать практику - со времени написания столько новых подробностей появилось!
-
-
05.07.2009 в 16:30Про аркан спасибо,попробуем) Тем более,я уже созрела для работы с Таро)
Вот про препятствия не отказалась бы от подробности и,если можно,примера)
Т.е.,если я правильно поняла,если ходить по чужим линиям,то видишь воспоминания не только ты,но они же еще всплывают в то же время и у того,по чьей линии ходишь?
-
-
05.07.2009 в 16:33да. причем я их не видела даже - в смысле как картинки не видела. но и не старалась - мне нужна была энергетика события, его структура, чтобы оттуда идти, тем временем, когда я полезла в шарик человек вдруг с изумлением все вспомнил и рассказал в подробностях - даже номера телефонов.
Вот про препятствия не отказалась бы от подробности и,если можно,примера)
ага, попробую сегодня описать
-
-
05.07.2009 в 16:37причем я их не видела даже - в смысле как картинки не видела.
Вот.Именно это меня в тупик поставило когда-то) Полное отсутсвие образов.Правда,на энергетику я внимания не обратила... Надо поэкспериментировать с кем-нибудь)
-
-
05.07.2009 в 16:42-
-
05.07.2009 в 16:47Интересно,с этой точки зрения я эту технику не рассматривала...